Новости и события

"Святая Троица" - старинная икона размещена в стенах Троицкого собора Раифской обители.

  

«Образ Святой Троицы со времен Древней Руси — один из самых торжественных. Известно много изводов, древнейшим из которых является Гостеприимство Авраама (Явление Аврааму Трех ангелов). При всей каноничности мастера создавали непохожие друг на друга произведения, вкладывая особые смыслы, подчеркивая значение того или иного символа.

Данная икона похожа на произведения академического искусства середины второй половины XIX века – простая рама, цветовая гамма, близкая краскам натуралистического пейзажа, светотеневая моделировка ликов, одежд и рук, соответствующая принципам европейского искусства XVI-XVIII веков. В том, как показаны участники ветхозаветного события, выражается духовная программа этого образа, неотъемлемая для любой иконы.
Центром композиции является трапеза – круглый стол, с трех сторон которого восседают ангелы. Стопы крайних ангелов опираются на подножия, имеющие вид массивных белокаменных, вероятно, мраморных глыб, без ступеней или иных обработанных поверхностей. Мастер почти не выписывал деталей изображения, что позволяет молящемуся не отвлекаться от лицезрения ангельских ликов. Ангелы имеют вид прекрасных мужей, лица которых скорбны, но лишены суровости. В них нет младенческой или отроческой округлости, прелестной нежности или улыбчивости. Губы сжаты, глубоко посаженные глаза блестят из темных впадин глазниц. Центральный ангел и тот, что сидит по его правую руку (слева от молящегося), поднимают вверх правые руки, указывая перстом и призывая к вниманию или молчанию.

Ангел, сидящий слева от центрального (справа от молящегося), протягивает руки к лежащему на столе блюду. В правой он держит нож, левой хочет взять. Несомненно, что его жест подразумевает нечто схожее с действием копия над просфорой-агнцем. Это требование внимания рядом с действием, подобным тому, что совершается со Святыми Дарами на престоле во время литургии – все жесты ангелов указывают на символику Таинства Евхаристии и прямую связь ее с таинством Нераздельной и Единосущной Троицы.

Авраам показан упавшим ниц, застывшим на коленях в позе глубокого, земного поклона и смирения. Мы не видим ни Сарры, ни суетливых слуг, закалающих тельца к трапезе. Перед нами момент Теофании, явления Бога человеческому существу во всей полноте и лицом к лицу. Этот мистический момент художник выстроил не только располагая главных героев по восходящей. Древо за спиной ангелов, Мамврийский дуб, раскинул свои темные ветви, нависая кроной как тучей. Ствол за спиной центрального ангела (с тремя ветвями!) строго по оси композиции более всего напоминает крест Распятия, укорененный в камнях Голгофы. Авраам как потомок Адама взирает не только на Единую Троицу, но и на будущее Распятие Сына Божьего, с ужасом ощущая через Чьи Страдания будет искуплен и его грех, греховность всего человечества.

Провинциальный художник повторил замечательный образец. Мастера, писавшие иконы и религиозные картины в XIX в., следовали тем же путем, что и их предшественники. Они руководствовались авторитетом известного или прекрасного. Язык классической живописи, пусть и восходящий к эстетике европейских художественных академий, мог передавать адекватно и близко православному религиозному духу самые глубокие, сокровенные мысли: о Теофании, о единстве Боговоплощения и Евхаристии, о смирении перед церковными таинствами как залоге благочестия. Скупость деталей, вплоть до суровости, как нельзя лучше соответствует существованию такой иконы в монастырском храме, среди ежедневного мужественного подвига самоотречения от мирских ценностей. А наивность художника лишь приближает его к молящимся сего последнего века, по-прежнему  требующих убеждения несмотря на двухтысячелетнюю ежедневную связь с Богом.