Публикации

А что, если греха нет? И зачем мне часто исповедоваться? Такие вопросы не могут стоять перед православным христианином, ведь даже великие святые, как свидетельствуют жития многих из них, видели себя людьми грешными. Вспомним пример, который ежедневно у нас пред глазами – молитву святого Макария Великого из утреннего правила: «Боже, очисти мя грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою». Мало того, что преподобный Макарий называет себя грешником, так ещё и говорит, что не сделал в своей жизни ещё ничего благого! И ведь это не для красного словца, потому что, если бы это были просто красивые, ничего не значащие фразы, то Церковь и не рекомендовала бы такую молитву к ежедневому употреблению своим чадам. Эти глубокие слова, произнесённые когда-то одним из отцов монашества, ясно показывают нам, какой напряжённой должна быть жизнь настоящего христианина.

Кому-то покажется, что постоянное сокрушение о своих грехах приведёт к тому, что жизнь станет унылой. Однако покаяние покаянию – рознь. Иуда раскаялся в своём предательстве, и покончил с жизнью. Пётр тоже раскаялся, но приобрёл благодать Божию. В чём же разница? Иуда со своим грехом остался один на один, и ужас от содеянного привёл его к смерти. Пётр же в слезах просил прощения у Бога, и получил исцеление от совещённого зла. Иными словами: мало – признать свою вину, нужно ещё и прийти к Богу со всем этим злом, чтобы попросить у Него прощения и помощи в борьбе с тем, что нас одолевает, ибо только Бог в силах исцелить наши раны, которые мы наносим себе, когда совершаем грех. Если же мы не будем приходить с этими ранами к нашему Целителю, то постепенно таких ран будет всё больше, а итог – духовная смерть. Всё как у Иуды и Петра. Но кому из них мы бы хотели подражать?

Однако иногда покаяние в храме становится привычкой, и, кажется, перестаёт приносить добрые плоды. Как свидетельствуют опытные люди, всё дело именно в слове «привычка» – то есть, исповедь становится формальной. Почему? Потому, что покаяние подразумевает изменение отношения человека к совершённому греху: вот грех совершён, а вот во время Исповеди мы даём Богу обещание вступить на путь борьбы с этим грехом, чтобы больше его не совершать. Конечно, сякий человек может споткнуться, и вновь совершить то, в чём каялся. Тогда мы встаём, и снова идём к Богу с покаянием, со слезами. Но если при этом ещё и борьбы никакой с грехом не было, никаких даже попыток противиться ему не было, то это уже серьёзная проблема, так как именно по такому пути приходят к формализации исповеди. Согрешил – на Исповедь, согрешил – на Исповедь… А покаяния, меж тем, нет, ведь нет же работы над тем, чтобы грех не совершать.

Да, всем известно, что со страстью бороться трудно. Но это только если бороться лишь своими силами. А с Богом, как говорит и Он Сам, возможно всё. Вспомним Евангельскую притчу о Блудном сыне: ведь он так и погиб бы, если б не встал и не пошёл к отцу со словами покаяния. А что сделал в ответ на это отец из притчи, под которым, конечно, подразумевается Сам Господь? Он побежал к нему на встречу, обнял, всё ему просил и вновь принял, как Своего сына. То есть человеку нужно только встать, возненавидеть свой грех, и пойти с этим к Богу, а уж Он сам проделает большую часть пути навстречу к кающемуся грешнику. Таков образ покаяния – напряжённой работы человека над собой, в которой Бог ему помогает, даёт силы, даёт радость исцеления, открывает новые горизонты духовной жизни. Лишь бы сам человек боролся и к Богу стремился…

Информационная служба Раифского монастыря