Публикации

27 января 1930 года, в день преподобных Отец в Синае и Раифе избиенных, в приходскую церковь, действовавшую на месте разгромленной в 1928 году Раифской обители, собрались на престольный праздник бывшие насельники монастыря. Еще накануне, ко всенощной, прибыли из Казани, Свияжска и окрестных деревень престарелые монахини и благочестивые миряне. После всенощной кто-то пошел ночевать к знакомым, другие же, не имевшие ночлега, по благословению настоятеля общины иеромонаха Иосифа расположились прямо в церкви.

А утром состоялась последняя божественная литургия Раифской братии. Удивительно трогательная, печальная, и вместе с тем, торжественная была в тот день служба. В последний раз причащалась братия Святых Таин, напутствуя друг друга перед грядущими испытаниями. И было что-то особенно пронзительное в том, что служили в тот день не в зеленых, а в красных облачениях, как бы провидчески облекшись в цвет мученических риз. Многие из арестованных в престольный Раифский праздник могли бы не приехать в тот день в Раифу, ибо большинство из них знали, что власть уже арестовала нескольких монахов и верующих крестьян в деревне Бело-Безводной, но страх Божий превозмог страх человеческий, и никто не покинул святую обитель.… Хотя все понимали, что для многих Святое Причастие в тот праздничный день может стать последним в их земной жизни.

Во время Божественной литургии Раифский монастырь был уже полностью окружен вооруженными чекистами-латышами.

После литургии братия служила молебен пред честным образом преподобных Отцев в Синае и Раифе избиенных. И, воистину чуден промысел, Твой, Господи! Пока братия молилась небесным своим покровителям, окружившие храм новые варвары, сами не ведая того, повторяли уже бывшее много веков назад, готовя Раифским инокам венцы мученические.

Сразу после молебна все находящиеся в храме — и священнослужители, и паломники, были арестованы. Престарелых монахов и полуослепших инокинь без всяких объяснений затолкали в грузовики и отправили в Казань. По заснеженной дороге, обдуваемые ветрами и понукаемые грубыми конвоирами, ехали иноки прочь от родной обители, чтобы вдали от нее стяжать — кто — мученический венец, кто — жизнь исповедническую (лагерную и ссыльную)...

Следствие продолжалось 23 дня, и 20 февраля 1930 года, в день, когда Православная Церковь чтит память 1003 мучеников Никомидийских, заседание cудебной тройки ГПУ ТАССР приговорило иеромонахов Иосифа (Гаврилова), Сергия (Гуськова), Варлаама (Похилюка), Иова (Протопопова), Антония (Чиркова), послушника Петра (Тупицина) и двух мирян — Василия Гаврилова и Абрамова Степана — к ВЫСШЕЙ МЕРЕ социальной защиты — расстрелу. Другие иноки и инокини, арестованные в деревне Бело-Безводной и в Раифе, были сосланы в концлагерь и в Севкрай на 5 лет.

Духовным утешением и укреплением перед принятием мученической смерти было для священномучеников Иосифа, Иова, Варлаама, Антония и мученика Петра то, что Господь сподобил их принять венец мученический в день Благовещения Пресвятой Богородицы — 25 марта/7 апреля 1930 года. Священномученика же Сергия терзали еще несколько месяцев, пытками добиваясь от него «признания», где спрятана монастырская ризница, но так ничего и не узнали от него. И 10 августа по новому стилю, в день, когда установлено празднование Смоленской иконе Божией Матери, был казнен и священномученик Сергий.

Александр Журавский,

рисунки Галины Расческовой