Публикации

Из небытия вернулись сбереженные сокровища – серебряная ложка казанского митрополита Лаврентия II, ревностно заботившегося о благолепии архиерейских храмов и много сделавшего для появления в Казанском крае чудотворной иконы Грузинской Божией Матери, избравшей своим местом пребывания Раифский монастырь. Ложка отличается чрезвычайной простотой, но ценна как исторический источник, поскольку была изготовлена, судя по гравированной на ней надписи, в августе 1670 года – за несколько лет до кончины архиерея. Другой сохранившейся предмет пока представляет собой набор фрагментов. Однако даже в разоренном, буквально разорванном состоянии, при утрате многих элементов крепления и цельного облика, – перед нами оказывается створчатая панагия: деталь облачения высокого статуса и, как правило, архиерейского сана.

Общая фотография предметов

 

Створка со Св. Троицей

Уцелели: правая (нижняя) створка с композицией Живоначальной Троицы внутри и орнаментальной полосой по краю снаружи. Образ Святой Троицы по борту обрамлен текстом, над которым частично сохранились титлы и вынесенные вверх буквы («ять») «БЛГс/ВЕNЪ ЕСИ Х/[рист]Е Б[ож]Е NАШ ИЖЕ ПРЕМУДРЫА(верхние части литер повреждены) ЛОВЦЫ ЯАВЛЕI ПОСЛА ИМЬ ДХЪ СТЫИ ТЕМИ УЛОВ (разрыв)…[человек]ОЛЮБΥЕ СЛА[ва] Т[е]Б[е] – тропарь 8 гласа праздника Пятидесятницы/Св. Троицы.

Средний ангел. Фрагмент композиции Св. Троица

Над головой среднего ангела сохранилась надпись скорописью ТРЦА, по сторонам нимба среднего ангела помещены сокращения имени Спасителя IC ХС.

Левая створа, внешняя сторона

Левая створка сохранилась в разделенном состоянии. Борт ее внешней части со следами накладных частей и креплений несет также орнамент. На внутренней стороне – текст, прославляющий Матерь Божию: «ЧТ(с)NЕШУ ХЕРУВИМЬ И СЛАВНЕИШЮ ВО IСТИNУ СЕРУΘИМЬ БЕЗЪ ИСТ[л]ЕNИЯ БГА СЛОВА РОЖЕШИ СУЩУ БЦУ ТЯ ВЕЛИЧАЕМЬ» (заключительные фразы молитвы «Достойно есть»). Средник створки представляет собой двустороннюю пластину, на внутренней стороне которой находилось вписанное в круг изображение Богоматери Воплощение с Младенцем Христом на лоне.

Левая створка, внутренняя сторона, Богоматерь Воплощение

Внешняя сторона интересна тем, что очень напоминает иконную композицию с многофигурным изображением в два ряда.

 Внешняя сторона средника левой створки. Симеон Богоприимец с Младенцем и вселенскими святителями.

В верхней части центральным является поясной образ св. Симеона Богоприимца с Христом Младенцем на руках. Его крупная и кудрявая голова с пышными усами и бородой склоняется прямо к лицу Еммануила, Которого он бережно поднимает перед собой на покровенных руках. По сторонам иерусалимского первосвященника и свидетеля Сретения Господня изображены по пояс святители – Амвросий Медиоланский и Николай Чудотворец. В нижней части находятся поясные образы Трех вселенских святителей, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова. В нижней части средник поврежден: из него вырезан или вырублен фрагмент треугольной формы, приходящийся на фигурку Младенца с внутренней стороны и лик св. Иоанна Златоуста с внешней. Он может быть присоединен в ходе реставрации. Внешняя сторона круглой пластины бывшего средника снабжена рядом подписей, именующих святителей, а также обрамлена по кругу еще одной молитвенной подписью:  Б[ож]Е ΩТЕЦЬ НАШЫ IХЪ NЕΩСТАВI M(кусок заклеенный бумагой с ивн.№)ΩНАСЬ NО МЛ(олитвами? – утрата)МN ИХЪ С МИРЕМ ОУСТРОI ЖИВ(о)ТЬ NАШЬ.

Кроме того уцелели крошечные фрагменты накладных креплений и отдельных пластин-накладок с образами апостолов Филиппа, Иакова, Варфоломея, Павла, несколько узких пластин с прочеканенным растительным орнаментом, чеканная с фестонами окантовка и накладка с гравированным изображением Спаса Нерукотворного в окружении растительного просечного орнамента-плетенки – некогда часть оглавия.

Апостол Филипп, деталь крепления

Апостолы Варфоломей и Иаков, деталь крепления

Фрагменты створчатой панагии

Створчатые панагии принадлежат к числу наиболее драгоценных предметов богослужения. Их использовали в чине Панагии; так назывался обряд возношения литургического хлеба как хлеба Богородицы. Он совершался в монастырях, мог быть проведен и в моленных или домовых храмах знати и правящей семьи. В конце XIV в. с утверждением в русской церкви Иерусалимского устава по инициативе митрополита Киприана (1389-1406) чин Панагии получил широкое распространение в Древней Руси. Створчатые панагии можно считать частью высокого священнического сана и знаком личного благочестия. Они служили для хранения не только Богородичного хлеба, Святых даров в пути, но и других святынь, например, для частиц мощей.

В облике неизвестной панагии привлекает отточенность исполнения, красота графики, изящество линий в сочетании с графическим минимализмом. Она небольшого размера – диаметр каждой створки около 91 мм, в ней обильно использована позолота, древнее золото имеет теплый, солнечный тон. Сложностью отличается иконографический замысел. Центральные фигуры составляют краткую композицию Сретения Господня – святой Симеон Богоприимец с Младенцем Христом на руках. Образы апостолов на деталях крепления и святителей, епископов вселенских церквей Запада и Востока соединяются в образ земной Церкви, наследницы небесной Иерархии. Образ Еммануила на руках первосвященника Иерусалимского храма символизирует также Святые Дары, Таинство причастия, соединяющее как святых, так и каждого христианина с источником Благодати, самим Источником жизни вечной, к которой направлено спасение. Дважды повторенный облик Христа как Младенца схож с ликами молодых апостолов, ангелов. Даже в старческих ликах святителей, бородатых апостолов-средовеков сквозит энергия молодости, силы и полноты.

Из числа опубликованных и известных произведений этого типа драгоценных предметов личного благочестия наиболее близкими по функции, форме, стилю изображений и палеографии надписей оказываются ряд произведений новгородского и московского ювелирного дела рубежа XIV-XV и первой трети XV вв. Это золотая круглая икона-мощевик фигурными композициями на обеих сторонах. На одной стороне в центре – медальон с образом св. Симеона Богоприимца и Младенца, в окружении литургической надписи и круглых медальонов с избранными святыми. На другой стороне – многофигурная и многоплановая сцена Рождества Христова, с пастухами и ангелами. Эта икона представляется нам ближайшей аналогией как в плане иконографической программы – образ св. Симеона Богоприимца, окруженный апостолами, святителями, великомучениками, так и в плане палеографии – выбора комментирующих надписей и начертание букв, опоясывающий характер текстов. Два произведения сближает и рисунок, художественный настрой – каждый образ исполнен быстрой короткой линией, глаза, черты лица могут быть переданы лишь точками или короткими штрихами, однако мастер добивается эффекта ракурса, легкого движения, живой постановки фигуры или лика.

Для датировки панагии может быть важен и тот факт, что образ Святой Троицы повторяет извод известной иконы письма Андрея Рублёва (ныне в Третьяковской галерее). Это может служить указанием на повторение известного образца, который был написан не позднее 1425 г. (по общепризнанному мнению – для собора, построенного в 1408 г.). Однако это может указывать и на некий неизвестный ныне образец, к которому могла восходить и Троица самого Рублёва. Ангельские образы отличает тонкость и хрупкость, профиль левого (от центра) ангела представляется прямой аналогией юношеским ликам апостолов или великомучеников в новгородской живописи рубежа XIV-XV вв.

Что касается орнаментальной отделки – прежде всего узора на внешней стороне левой створки, орнаментальных накладок, оглавия с образом Спаса Нерукотворного, чеканной каймы с лепестками-фестонами- эти детали близки панагии, происходящей из Кириллова Белозерского монастыря и считающейся московским произведением первой трети XV в. (ныне в Музеях Московского Кремля). В свою очередь ее орнаментальное исполнение подражает створчатым панагиям, выполненным для балканских монастырей, например, из афонского скита Крумица.

• Как сложилась судьба неизвестной панагии на казанской земле и откуда она происходит? Учитывая тот факт, что в Казанском крае христианская миссия осуществлялась лишь после 1552 г. и что созданная в Казани епархия была одной из крупнейших, мы думаем, что панагия происходит из ризницы казанских архиереев. Местом ее хранения был кафедральный Благовещенский собор в городе Казани. Судьба этого собрания на рубеже 1918-1919 гг. сложилась гораздо трагичнее, нежели судьбы других епархиальных сокровищниц, например, ризницы новгородской Софии или ярославской кафедры. Хотя многие предметы, происходящие из богослужебной утвари и облачений Благовещенского собора, удалось сохранить в Городском музее Казани (ныне в Национальном музее Республики Татарстан), какая-то часть была оставлена в соборе и подверглась расхищению. Документы, связанные с драматическими страницами изъятия кафедральной ризницы, лишь в последнее время привлекли внимание исследователей и были частично опубликованы. Согласно той информации, которую можно из них извлечь, в ризнице казанского Благовещенского собора сохранялось более 30 (тридцати) панагий, вероятно, некогда принадлежавших казанским архиереям.

Лицевая сторона золотой иконы-мощевика.Великий Новгород. Рубеж XIV-XV вв.Музеи Московского Кремля.
Рисунок М. К. Нефедова

• О трагических событиях может свидетельствовать и облик самой панагии – разрубленная средняя часть левой (двусторонней) створки, грубое разделение середины от всей створки, после которого остались рваные края. Исчезли основные детали оглавия, всех креплений, цепь, орнаментальная обкладка внешних поверхностей обеих створок. Можно удивляться, как удалось этому замечательному памятнику русского ювелирного искусства пережить страшные времена. Не исключено, что дальнейшее изучение документов, связанных с историей ризницы кафедрального Благовещенского собора в Казани, прольет дополнительный свет на историю этого незаурядного памятника.

• Уже сейчас можно ощутить особую значимость того факта, что предмет подобного ранга сохранился вопреки всем историческим обстоятельствам и в его истории наступает новый этап – возвращения к верующим, их почитанию и любви, бережному возрождению и интенсивному изучению, которое должно показать с новой силой значение казанской кафедры для всего древнерусского государства.